За последнее время очень многие фразы и отрывки из книг хочется сохранить.
Поэтому создаю подобный пост. С цитатами из книг разных авторов.
Пост постепенно будет пополняться и редактироваться."Линия Грез", Сергей Лукьяненко."Линия Грез", Сергей Лукьяненко.
Пытка тишиной – была ли такая у людей? Наверное. Человеческая раса всегда славилась находчивостью в унижении себе подобных.
***
- Не люблю неизвестность, - серьезно сказал Кей. – Защищать тебя и не знать, стоит ли это делать, - не самое приятное занятие.
- А жизнь вообще сплошная неизвестность.
***
- Отправляйся к щенку, - приказала Изабелла. – Три «б».
- Ничего не даст, - поднимаясь с пола, произнесла Маржан. Она беседовала с меклонцем, который уродливым цербером лежал в коридоре у камеры допросов. – Разрешите применить три «ц» или перейти к калечащим методам.
- Решения принимаю я! – закричала Каль. – У нас еще три дня до Лайона, а интенсивность надо наращивать непрерывно!
Она даже не заметила, что объясняется перед механисткой. Маржан склонила голову:
- Три «б», заместитель командующего.
Когда женщины разошлись в разные стороны – Маржан в камеру к Артуру, Каль в каюту к Луису, - меклонец сказал вслух:
- А почему бы сразу не убить? Тот же эффект.
Он разразился хриплым лающим смехом. Т/сан привык гордиться тем, что выработал у себя подлинно человеческое чувство юмора.
***
- Почему твой корабль все время меняет голос?
- Он еще не определился с самосознанием, - абсолютно серьезно сказал Кей. – Ему непонятен его пол, возраст и социальный статус.
Мальчик предпочел больше не спрашивать.
***
- Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать, - поворачиваясь, сказал Кей.
- Ты не умеешь ни того, ни другого, Дач.
- За меня плачут звезды.
***
- <…> Спи, Артур. Я подожду до утра.
- С чего вдруг?
- С того, что у этой ночи есть свой цвет, и я хочу его запомнить. Завтра один из нас умрет, верно?
- Да, - согласился Артур.
- Обидно. Я успел к тебе привязаться.
- Взаимно. Лучше уходи, Кей. Возьми Томми, и уходите.
- Я за тебя в ответе.
***
Если Кертис Ван Кертис даст людям «Линию Грез», все это повторится еще миллионы раз. Вместо Шелара сгорит Таури, вместо Сакры люди уничтожат Меклон. Суть не изменится. Бог делал свои подарки, но люди мечтали лишь об одном.
Сила и власть. Жизнь и смерть. Любовь и подлость.
Кто бы ни прошел через «Линию», новый мир станет счастливым лишь для него одного. Как не стал счастливым этот мир – воплотивший чьи-то грезы.
- Я отучу вас мечтать, - сказал Кей Дач."Императоры Иллюзии", Сергей Лукьяненко"Императоры Иллюзии", Сергей Лукьяненко
- Власть – вот ваш бог, Кей. Она туманит и твой рассудок.
- Я не стремлюсь к власти!
- Стремишься. Но понимаешь ее по-другому. Тебе не нужна мишура титулов и тысячи юных самок. Тебе не нужно право даровать вечную жизнь. Ты – убийца по сути своей. И власть для тебя – свобода дарить смерть.
Дач покачал головой:
- Но и вы стремитесь к власти!
- Нет. Только к свободе. Поэтому и уходим.
- Удачи вам в пути, - сказал Кей.
- Благодарю тебя, странный человек, ненавидящий жизнь. Пожелание удачи от врага – это проклятие. Но ты враг самому себе.
***
- Я…
- Никогда бы меня не предала. Конечно. Ты сегодняшняя – нет. Но будет завтра. Я прожил достаточно, чтобы понять – завтра наступает всегда. Порой хочется не дожить до него…иногда это удается. Но завтра все равно наступает.
***
- Мальчик, надо прожить две-три сотни лет… - Каховски со смехом отобрала у него полупустой бокал, - …долгие-долгие годы, чтобы понять, как оно близко – безумие.
***
Кей ненавидел жалость – самое бессмысленное из человеческих чувств. Самое предательское. Каховски могла сколько угодно выдавать желаемое за действительное и уверять, что у них есть шансы на спасение. Ерунда, СИБ вытрясет истину даже из мертвых. Но что с того? Что стоят их жизни и жизнь незнакомой ему девчонки по сравнению с судьбой человечества? Ничего.
Как легко принимать жертвы – и как трудно их требовать. Смерть в миллион раз честнее благородства и преданности. Смерть – последняя истина, которую можно дарить и принимать. Она вершина жизни, она никогда не претворялась красивой. И любой, кто решил обменять свою жизнь на смерть подлеца, мог это сделать – пока Кертис не дал миру аТан. Почему-то подлецам бессмертие куда доступнее…
***
Машину тряхнуло, и гул двигателей исчез. Они перешли на сверхзвук.
- Круто, - оценил Томми. – Как ты отключил блокировку скорости? Напрямую?
- Нет, это невозможно. Ввел через сектор статистики информацию, что во флаере везут тяжелобольного правительственного курьера.
Томми засмеялся:
- Все ради того, чтобы быстрее поесть мороженного?
- Для меня это вполне уважительный повод.
***
Иногда быть гуманным выгодно.
***
Все как прежде. Планеты не меняются за четыре года – меняются люди. Как все просто было тогда – довести Артура до Грааля, убить его, если «Линия Грез» будет троянским конем Кертиса.
Он довел мальчишку до цели, но не смог убить. Меняются люди. Империи вечны – даже рассыпаясь в прах, они продолжают жить. Неизменными, победоносными – в кадрах хроники, в строках летописей. Меняются люди – им сложнее. Даже оставаясь бессмертными, они умирают. Что общего между мальчиком Кеем в альтосском приюте, лейтенантом, «который был Корью», телохранителем категории «С», наемником Кертиса и нынешним Кеем Дачем?
Имя?
Неумение любить?
***
Грей поднялся. Подошел к Артуру, положил руку ему на плечо:
- Ты мне нравишься, мальчик. Ты хочешь играть на моей стороне?
- Я вырос из возраста игр, Император.
- Жаль. Что ты еще скажешь о Даче?
- Он убьет вас, Император.
Грей засмеялся:
- Человек не может убить бессмертного.
- Он не человек. Он – Смерть.
***
- Кей, есть в мире хоть кто-нибудь, кем ты не станешь жертвовать?
- Нет.
- Кей, ты чудовище.
Дач кивнул:
- Да. Я никогда этого не скрывал.
***
- Я действительно тебе нужен?
- Да. Я не пройду один, Томми. Ты прав, я поползу на четвереньках, если не будет иного выхода. Я должен дойти. Но, может быть, впервые в жизни мне нужен партнер. Нужен друг.
Томми Арано молчал.
- Мне будет трудно одному, парень.
- Заставим звезды заплакать, Кей?
- Попробуем, Томми.
***
Боги не смеются над людьми – они просто их не замечают. Можно спорить с судьбой, отвергать законы, презирать мироздание. Но рано или поздно все закончится так – бесконечной пустотой, холодной постелью, лучом в спину. Он шел к Богу, чтобы задать единственный вопрос – зачем? Зачем творился мир, где добро неотделимо от зла, где нельзя прожить день, не причинив новой боли? Зачем дана «Линия Грез», которая породит миллиарды еще более страшных миров? И в чем тогда справедливость, если каждый сумеет встать на вершину пирамиды, стать вечным Императором собственных снов – безжалостным и неуязвимым, подобным Грею, который когда-то был простым офицером эндорианского эсминца.
Можно не страшиться гнева Бога. Но нельзя не испугаться тишины.
***
Глаза Артура несколько секунд метались по лицам женщин. Их было шесть в палате – аккуратно одетых, умытых, причесанных, усаженных перед видеоэкраном, где нарисованные зайчики гоняли по лесу нарисованного волка.
Потом его пальцы вцепились в ладонь Кея.
- Не сразу, правда? – спросил Кей. – Это первый урок, мальчик. Лики прошлого стерты. Только во снах мы узнаем их сразу.
Он подощел к Изабелле Каль, застывшей на кресле, почти силой подтащил Артура. Лицо Каль не изменилось. С любопытством животного она продолжала следить за мелькавшими по экрану фигурками.
- Каль, это я, - негромко сказал Кей. – А это Артур Кертис. Узнаешь?
Каль смотрела в экран.
- Второй урок, - жестко продолжил Кей. – Прошлое безвредно для нас. Но если очень стараться, то мы можем оживить его. Дать новое тело и новую душу.
Он взял Изабеллу за руку – все еще нежную и тонкую, не тронутую за четыре года увяданием.
И полупогладил-полутолкнул ее рукой лицо Артура.
Мальчик вскрикнул.
Еще один мягкий толчок.
На этот раз Артур не издал ни звука.
- Третий урок. Прошлое может ударить – если мы сами этого хотим. И мы можем привыкнуть к боли, даже полюбить ее.
Дач встал, заслоняя от Каль экран. Женщина не шевельнулась.
- Четвертое, самое главное. Прошлое мертво. Прошлого нет. В нашей власти убить его навсегда, или просто отвернуться, или вдохнуть жизнь в тлен. Что ты выберешь, мальчик?
Встревоженная сиделка отложила недовязанный шарф и подошла к ним.
- Что ты выберешь?
- Отвернуться и уйти. – Артур поднял глаза на Кея.
- Ты уверен?
Мальчик молча кивнул.
- Ее звали Изабелла Каль, - сказал Кей сиделке, и они вышли. – Артур медленно подошел к узкому окну. Посмотрел на джип, припаркованный у ограды.
- Прошлому можно вернуть имена. Можно вспоминать его. Главное – не делать мертвое живым.
- Кей, - спина Артура напряглась, - если бы я ответил по-другому?
- Я все равно бы за тебя дрался.
- Почему? Я тоже – прошлое. Тлен.
- Ты живой, Арти. Я больше не отдам тебя смерти.
- Кей, почему ты меня любишь?
Дач подумал, что никто и никогда не знал ответа на этот вопрос – шла ли речь о людях или чужих, мужчинах и женщинах, взрослых и детях. Но он все же ответил, потому что тишина и молчание тоже были частью прошлого.
- Потому что ты научил меня любить.
- Пойдем? – помолчав, спросил Артур.
- Пойдем.
Они спустились по лестнице быстро и уже не разговаривая. В этом не было необходимости.
А прошлое могло умирать и без их участия.
***
- А если что-то случится – уходи. Ладно?
Томми посмотрел ему в глаза – прямо, на равных.
- Ты дал мне свободу решать, Кей. Я не верну ее тебе.
- Свободу нельзя дать. Я лишь научил тебя ее видеть. – Кей тихо засмеялся. Легонько хлопнул Томми по затылку. – Здесь, здесь все. Злые Земли и райские сады, предательство и благородство, смерть и любовь. Тебе не надо ничего доказывать – я знаю, все это есть в тебе и во мне. Так что уходи, если станет тяжело. За Арти пока решаю я. Но ты уже вправе выбирать сам.
Улыбка Томми была горьковатой.
***
- <…> Вы помните, нас в детстве учили просить прощения?
- Нас еще учили не предавать друзей, родных т Империю.
- А если одно из предательств было неизбежным?
- Всегда есть компромисс, девочка.
Рашель встала. Подошла к нему совсем близко. Приблизила губы и прошептала в самое ухо:
- Нет. Не всегда. И тогда надо выбрать тех, кто сможет простить.
***
Кей Дач стоял над обрывом.
Небо.
Бесконечное небо, без единого облачка, голубое и мертвое.
Океан, белесо-сизый, спокойный, с ленивыми волнами, словно залитый маслом.
Даже горизонт не угадывается там, где сомкнулся воздух и вода.
Сухой песок под ногами, жаркий солнечный диск в зените.
Тишина.
Никого.
Никого и нигде.
Никого и нигде – навсегда.
Кей Дач, для которого не было Бога, сел на песок. Шорох движений казался громом.
- Ну вот, - сказал он. – Я пришел, так ведь?
Тишина.
- Если пройти «Линией Грез», я встречу то же самое? Нет, не надо отвечать. Я просто посижу немного. Знаешь, так устал, словно это мне четыреста лет…
Дач зачерпнул горсть песка. Медленно разжал пальцы – серая пыль закружилась, оседая.
- Странно. Ты все-таки дал ответ. Каждый получает свое. «Линия Грез» не уводит в рай… если его нет для тебя. Не сможет стать Богом тот, кто еще не стал им. Ни быть Императором – даже в мечтах, если рожден быть вечным рядовым… вечным слугой.
Он поднял глаза. Ему хотелось увидеть хоть что-нибудь живое, хотя бы тень движения. Почувствовать вздох ветра.
Ничего.
- Мне кажется, что все же неправда, - сказал Дач. – Может быть, часть меня, но не вся правда.
Он помолчал.
- Смешно каяться, когда Бога нет дома… да что уж теперь. Я просто был собой. Всегда. И ничего не ждал впереди. Это так сладко – строить планы, мечтать, но – не для меня. Я не люблю иллюзий.
Кей привстал, наклоняясь над пропастью. Песок зашипел, стекая вниз. Но даже это движение было кратким и бесследным.
- -Знаешь, у меня столько дел, - сказал он. – Два пацана, и один из них все никак не научится быть взрослым. Девчонка, которая хочет, чтобы я научился любить. Миллионы убийц и сотня планет. И зачем стоять здесь… сам не знаю. Ты ведь не подскажешь - ничего и никогда. Все равно ведь всегда был во мне – и молчал, даже когда я убивал тебя.
Под жарким солнцем, застывшим в небе, человек казался крошечным и слабым. Но он был единственным, что умело жить.
- Мне только выйти обратно, - сказал Кей. – И все. Я справлюсь. Должен справиться, раз так получилось.
Он повернулся им пошел прочь. К Порогу, за которым был единственный и неповторимый мир, люди, которые любили жизнь, и люди, которые любили смерть.
Кей Дач больше не оглянулся.
Ему казалось, что стоит только обернуться, и он что-то увидит: тень движения, искру жизни. Может быть, просто птицу, парящую в вышине, на далеких ветрах. Провожающую его ревнивым взглядом хищных желтых глаз…
Но Кей Дач никогда не смотрел назад."Тени Снов", Сергей Лукьяненко"Тени Снов", Сергей Лукьяненко
- Лешка, я тебе рассказывал о законах удачи?
- Рассказывал. Сто раз.
- Так вот, мой юный друг. – Денис методично утрамбовывал табак, даже не глядя на меня и не обратив никакого внимания на ответ. – Главный из этих законов – ты должен быть готов к удаче. В любой момент. Если даже сидишь на стульчаке, то это не отменяет необходимости вскочить и со спущенными штанами побежать за ней вслед.
***
- Злись. Только не на меня злись, такая злость – бесплодна. На себя. Всегда и во всем. Чтобы ты ни делал неправильного – злись на себя. Это иногда помогает.
***
Как вспомню глаза девочки – страшные глаза. И не потому, что в них злость или жажда убивать. Просто слишком легко они меняются – то внимательные, серьезные, то наивные и просительные. Не верь людям, у которых глаза так быстро меняются. Никогда не верь.
***
Есть такие религии, которые считают, что весь мир – это сон. Сон Бога, придумавшего мир. Твой собственный сон. Сон какого-то ничем не примечательного человека. Это, наверное, многое объясняет, если так думать, сны, - они ведь всегда в чем-то ужасны. Даже красивый и добрый сон страшен тем, что приходится просыпаться.
Может быть, и впрямь это все – сон?